Варшавская битва был признана решающей битвой в истории мира через свое значение для культуры, знаний, религии и политического развития человечества. Борющиеся в ней, цивилизации были, безусловно, разные, и их цели и методы противоречат друг другу. Если бы Пилсудский и Вагант не смогли остановить арки шествия советской армии, тогда вся западная цивилизация могла бы быть под угрозой. Битва под Варшавой избавила Центральную и (частично) Западную Европу от слепой тирании Советов, которые не руководствовались стремлением в высшем смысле этого слова, но имели классовую ненависть; они не шли создавать, а для того чтобы опрокинуть существующий порядок, и это не путем дипломатического соглашения, а через разрушение всего, на чем не основаны наши принципы религии, справедливости и доброй воли. Если бы советские войска захватили Варшаву, тогда большевизм захватил бы Центральную Европу, а может и весь европейский континент. В Германии в каждом крупном городе шли коммунистические секретные приготовления, была уже составлена программа действий: избрались лидеры, список жертв террора написан, они должны были сопровождаться жестокими казнями и убийствами. Есть многочисленные свидетельства того, что Правительство Московское, объединяя свои силы для борьбы с Польшей, имело цели гораздо большие, и идущие дальше, такие как взятие Варшавы. Амбиции большевиков, их доверчивое ожидание победы, простиралась на страны, лежащие к западу от Вислы и выходили далеко за пределы Польши.
Обстоятельства тогдашние исключительно способствовали революции. Человеческие умы составляли легкую добычу для каждой доктрины, поскольку были ослаблены усилиями военных лет. Старый порядок, который привел человечество к такой серьезной аварии, утратил свой авторитет - пришла пора создавать что-то другое. Большевизм не доказал еще своей бездарности, все еще был евангелием надежды. Напротив большевистской пропаганде не получалось ничего со стороны западно-европейской цивилизации. Имел место раскол и борьба двух лагерей. Великая Война наполнила народы, особенно Францию и Германию, такой большой ненависть друг к другу, что их совместное действие было невозможно. Несмотря на то, что основы западной цивилизации могли быть в опасности, эти недавние враги не были в состоянии соединиться между собой для обороны этих пунктов, потому что неверие приказывало им закрывать глаза на общие взгляды, а подозрительность и ненависть были их постоянными консультантами.
Московская пропаганда работал упорно, заражая широкие массы населения. Даже среди классов, по существу, враждебных для восстания и переворота не было должным образом страшной опасности, которая грозит цивилизации. На подъем русских можно смотреть как на явление историческое, сравнивая его с великой Французской Революцией (1789). Никто не знал тогда еще этого фанатичного рвения, которое всполошило коммунизм; не думал также, чтобы эти явные и организованные попытки классовых боев в других странах, должны были быть по инициативе московских популяризаторов. Редко, ибо в какой войне великие принципы стратегии были освещен так же ярко, как в битве, которая состоялась под Варшавой в августе 1920 года.